В Химкинском городском суде продолжается процесс по делу о катастрофе лайнера «Сухой Суперджет» 5 мая 2019 года.
Официальная версия причин трагедии – неверные действия экипажа. И ни слова о техническом состоянии самолёта. Всё понятно: пилот сам признался, что отрабатывал режим direct mode только на тренажёрах. Хотя как раз это обстоятельство не может не вызывать вопросов к руководству авиакомпании. Равно как и отсутствие пожарных на полосе – к руководству аэропорта Шереметьево, а проблемы с электроникой – к производителю SSJ 100.
Командир сгоревшего «Суперджета» Денис Евдокимов почти год находится в статусе подсудимого. Сейчас его адвокаты потребовали исключить из числа доказательств все экспертизы, проведённые по инициативе следствия: лётную, пожарно-техническую и авиационно-техническую. Причин тому несколько – от сомнений в квалификации экспертов до их личной заинтересованности в результатах дела. Одно из исследований проводили сотрудники Государственного НИИ гражданской авиации, которые ранее участвовали в сертификации «Суперджета», а значит, конфликт интересов здесь вполне вероятен.
Судья Химкинского городского суда Елена Морозова пока что оставила ходатайства защиты открытыми до завершения допроса экспертов. Первым из них на процессе выступил заслуженный пилот РФ Юрий Сытник – тот самый, который некогда прямо назвал причинами шереметьевской катастрофы коррупцию и низкое качество SuperJet 100. Кроме того, он заявлял, что расследование Международного авиационного комитета будет ангажированным, а причиной трагедии снова «назначат» человеческий фактор.
«Люди не хотят летать на «Суперджете». Власти, которые затратили деньги, и конструкторские бюро, и заводы, естественно, хотят успокоить общественное мнение. Представьте, сколько предприятий задействовано в «Суперджете» – он собирается из деталей, это агрегаты, которые стоят миллионы. Сам самолёт стоит 33–34 млн долларов в зависимости от начинки. И если 200 машин сейчас встанут – это неразумно. Поэтому то, что сейчас будет делать МАК, – это просто заказ. Лётчиков по полной программе обгадят», – заявил Юрий Сытник в интервью Национальной службе новостей.
Однако теперь именно экспертиза Сытника, в которой он использует данные МАК, легла в основу уголовного обвинения против пилота Дениса Евдокимова. На заседании суда 2 марта, где корреспондент «Нашей Версии» оказался единственным журналистом, заслуженный пилот объяснил корректировку своей позиции примерно так: «Когда случилась катастрофа 5-го числа в Шереметьеве, я не ожидал, конечно, что мне предложат разобраться с нею. Поэтому многие мои высказывания до того, как я дал подписку о неразглашении… Ну, я свободно говорил на телевидении – что думал, то и говорил».
«Прогрессирующий скоростной козёл»
В своём исследовании Юрий Сытник анализирует действия Дениса Евдокимова при посадке в режиме «прямого управления» (direct mode) после выхода из строя электроники самолёта. Момент крушения «Суперджета» был заснят очевидцами сразу с нескольких точек. На записях видно, как лайнер на большой скорости касается полосы и отскакивает, затем ударяется о землю ещё раз и подскакивает выше, после третьего удара возникает пожар. Согласно выводам Сытника, причиной «козления» стало то, что командир экипажа ошибся при определении высоты, подошёл к земле на слишком большой скорости и неправильно работал рулями высоты: резко дёргал ручку управления на себя и от себя.
Однако адвокаты Дениса Евдокимова и представители потерпевших в ответ на это возразили: не каждый случай «козления» заканчивается разрушением самолёта и гибелью людей. «В училище каждый десятый или пятнадцатый курсант обязательно «козлит». Если бы мы в училищах переломали все самолёты, никакой промышленности бы не хватило», – согласился Юрий Сытник. Хотя и добавил, что всё дело в перегрузках, которые испытал сгоревший SSJ 100 при посадке.
Новости по теме: Навальный после возвращения в Россию: это власть воров и ничтожных людей, с ними нужно бороться
Изучив графики, составленные по показаниям бортовых самописцев, он пришёл к выводу, что при первом ударе лайнер испытал перегрузку на уровне 2,55 g, при втором – 5,85 g, при третьем – 5 g. При этом эксперт отметил, что руководство по лётной эксплуатации «Суперджета» допускает жёсткую посадку с максимальной перегрузкой 2,25 g. В итоге картина выглядит стройной, но возникает вопрос: откуда взялись данные о перегрузках?
По словам Юрия Сытника, графики с бортовых самописцев лайнера ему предоставили специалисты Международного авиационного комитета. Также Сытник сослался на специалистов МАК и при ответе на вопрос о том, почему при анализе причин катастрофы он не исследовал вопрос надёжности и исправности воздушного судна, а также корректности функционирования его систем. «Если бы я занимался сертификацией «Суперджета», этот самолёт сертифицировался бы до сих пор. Но если МАК сказал, что самолёт соответствует тем требованиям, которые в него заложены, я доверяю. Я понял, что как раз вот по самолёту у меня вопросов нет. Что должно было отвалиться, оно отвалилось. Что должно было загореться, оно загорелось», – заявил он в открытом судебном заседании.
Ни самолёта, ни файла
Адвокат Юрий Трунов, представляющий потерпевших, спросил Юрия Сытника о влиянии перегрузок на стойки шасси «Суперджета». По одной из версий, стойки не отломились, как это должно происходить при жёсткой посадке самолёта, а пробили топливный бак, спровоцировав пожар. «Самолёт, который произвёл эту посадку в аэропорту Шереметьево, был эвакуирован. И сейчас ответить, висели эти шасси или были разломлены на полосе, я не могу. Потому что я этого не видел», – ответил эксперт.
Также перед допросом Сытника адвокат Дениса Евдокимова Наталья Митусова ходатайствовала об исследовании в судебном заседании файла с данными бортовых самописцев, на основании которого и была проведена экспертиза. «Поскольку мне ставится в вину именно неверное направление движения ручки управления… Это может показать только файл расшифровки. Никто не видел, когда и куда двигалась ручка, это мог зафиксировать только бортовой регистратор. Без исследования этих графиков, поскольку их нет даже в материалах экспертизы, истины мы не увидим», – сказал сам пилот сгоревшего лайнера.
Однако выяснилось, что в папке с делом данный файл отсутствует. Диск с записями чёрных ящиков хранится в камере вещдоков Главного управления по расследованию особо важных дел Следственного комитета РФ. «Спрятали!» – прозвучала реплика в зале суда. Судья Елена Морозова объявила, что намерена запросить диск в СК и обозреть его содержание в открытом судебном заседании. «Наша Версия» продолжит следить за рассмотрением этого уголовного дела.
Подтвердит ли суд или опровергнет вину пилота Дениса Евдокимова – нельзя не замечать вопросов, которые явно требуют ответов.
Командир сгоревшего «Суперджета» рассказывал, что грозовой разряд вывел из строя систему управления самолётом, которая на данном типе воздушных судов полностью электрическая. При этом, как говорил Денис Евдокимов, управлению самолётом в direct mode его учили только на тренажёрах, тренировочных полётов на реальном воздушном судне в этом режиме не было. Ранее глава Шереметьевского профсоюза лётного состава Игорь Дельдюжов неоднократно обвинял лётное руководство «Аэрофлота» в том, что оно не учило пилотов летать на SSJ 100 в режиме «прямого управления». По словам Дельдюжова, до катастрофы 5 мая 2019 года такая программа подготовки попросту отсутствовала.
Также непонятно до конца, почему садящийся аварийный самолёт на взлётной полосе Шереметьево не встречали пожарные команды, а сама ВПП не была залита пеной для предотвращения искр, как это обычно делается.
