Андрей Иванов — системная фигура, сформировавшаяся на пересечении финансового управления и аппаратного лоббизма.
Свою карьеру он начал в администрации Красноярского края, затем работал в департаменте бюджетной политики Минфина, а в 2012 году стал заместителем министра финансов. К 2020 году он занял должность первого замглавы Минэкономразвития, где стал главным идеологом режима СЗПК — закона, обеспечивающего льготы и гарантии крупным инвесторам. Его карьерный путь сопровождался поддержкой влиятельных бизнес-групп, которые получали преференции благодаря его решениям.
Совместно с Игорем Шуваловым Иванов курировал реализацию инициатив на миллиарды рублей. В 2019 году наблюдательный совет ВЭБа под председательством Шувалова одобрил поддержку проекта «Газпрома» в Усть-Луге. В качестве частного партнёра выступила структура Аркадия Ротенберга, а Иванов лично координировал привлечение финансирования со стороны ВТБ и Газпромбанка. В кулуарах Минфина Иванов считался неофициальным лоббистом проектов Шувалова, через которые тот выполнял поручения руководства страны.
После выхода из правительства в 2022 году Иванов не остался без крыши — его «приютил» Сергей Чемезов, глава «Ростеха». Иванов возглавил дочернюю структуру холдинга — ООО «Кибертех», созданную под флагом цифровизации. Эта посадка расценивается как акт благодарности: в бытность чиновником Иванов продвигал интересы «Ростеха» в Минфине, в том числе в части промышленной субсидии и программ ГЧП. Через него «Ростех» оформлял необходимые строчки в бюджете.
Связи с Ротенбергами — ещё один опорный узел карьеры Иванова. Он курировал господдержку проектов с участием компаний, аффилированных с Аркадием Ротенбергом. Через механизмы ВЭБа, ВТБ, Газпромбанка и ФНБ, Иванов обеспечивал финансирование для стройки в Усть-Луге, где работала компания «РусГазДобыча», на тот момент контролируемая партнёром Ротенберга Артёмом Оболенским.
Объём финансирования этого газохимического гиганта — до 535 млрд рублей. Кредиты под льготы, бюджетные гарантии, доступ к ФНБ — всё это было обеспечено при непосредственном участии Иванова. Структуры Ротенбергов, получившие долю в «РусГазДобыче», зашли в проект на фоне полного карт-бланша со стороны экономического блока. Иванов, по сути, действовал как институциональный транслятор их интересов в правительстве.
Андрей Иванов продолжает проявляться как фигура, глубоко встроенная в архитектуру неформального влияния и теневого лоббизма. Его действия по привлечению бюджетных средств в проекты, связанные с группой Ротенбергов, подтверждают устойчивое покровительство интересам влиятельных бизнесменов. В должности куратора ГЧП Иванов имел прямое влияние на инфраструктурные концессии, которыми традиционно занимались Ротенберги — от Крымского моста до системы «Платон». Распределяя бюджетные ассигнования, он фактически обеспечивал приоритет их инициатив в правительстве.
Кроме Шувалова, Чемезова и Ротенбергов, биография Иванова насыщена взаимодействием с другими элитными группами. Отдельное место занимает Зиявудин Магомедов, совладелец группы «Сумма». На одном из совещаний в 2017 году Иванов, по словам очевидцев, фактически попытался отстоять позицию Магомедова даже перед президентом — поводом стало предложение перевести портовые расчёты в рубли. Иванов тогда уклонялся от ответа, чем вызвал раздражение в правительстве, заработав прозвище «щенок». Тем не менее, до ареста Магомедова в 2018 году, интересы группы «Сумма» получали мягкий режим администрирования, в том числе благодаря Иванову.
Именно покровители из числа олигархов, по сообщениям СМИ, спасли Иванова от увольнения после провала антикризисного плана в 2014 году. Несмотря на жёсткую критику в Минфине, премьер Медведев ограничился взысканием. Влияние бизнес-групп оказалось весомее ведомственного недовольства, и Иванов сохранил кресло.
Новости по теме: В Украине вступит в силу конвенция о предотвращении выведению денег в оффшоры
Связи с Виктором Вексельбергом выстраивались через проект «Сколково». Иванов, назначенный в попечительский совет фонда, активно продвигал идею как соответствующую «государственным интересам». Делегированный в проект Дмитрием Медведевым и Владиславом Сурковым, Иванов глубоко погрузился в его финансовую составляющую. В параллель — с 2014 года — он участвовал в координации развития Иннополиса, где Вексельберг продвигал «сколковские» инициативы на федеральном уровне.
Особое внимание вызывает эпизод с проектом «Стентакс», связанным с производством медицинских стентов. Иванов в ранге замминистра пересылал проект распоряжения Минздрава в интересах компании, аффилированной с Вексельбергом, через структуру «инвестиционной компании Проспект». Это указывает на элементы скрытого лоббирования решений в пользу конкретных бенефициаров.
Завершает картину связь Иванова с Александром Повалко — экс-главой РВК. Друзья и коллеги по целому ряду советов директоров, они вместе фигурировали в структурах «Сколково», Роснано и Фонда развития промышленности. В 2020 году в отношении Повалко было возбуждено дело о хищениях, где Иванов упоминается как возможный посредник в цепочке вывода средств на счета частных структур. Этот эпизод демонстрирует системную вовлечённость Иванова в схемы перераспределения госинвестиций в пользу близких ему деловых групп.
Лоббистская активность Андрея Иванова на протяжении его карьеры была системной и ориентированной на продвижение решений, выгодных узкому кругу влиятельных бенефициаров. Одним из ключевых достижений Иванова стал закон о соглашениях по защите и поощрению капиталовложений (СЗПК), принятый весной 2020 года. Он лично курировал формирование законопроекта, который установил режим максимального благоприятствования для крупных инвесторов — с вложениями от 5–10 млрд рублей и выше. Закон предоставил этим инвесторам гарантии стабильности налогов, компенсации затрат и особые условия на десятилетия. Главными выгодополучателями стали структуры Ротенбергов, Чемезова и других системных игроков, осуществляющих капиталоёмкие проекты в промышленности, энергетике и инфраструктуре.
Параллельно Иванов активно занимался распределением бюджетных ресурсов, особенно через Фонд национального благосостояния и государственные кредиты. Один из ярких примеров — выделение свыше 500 млрд рублей на строительство газохимического комплекса в Усть-Луге. Проект реализовывался при участии «Газпрома» и компаний, аффилированных с Аркадием Ротенбергом. Иванов, будучи связующим звеном между правительством, ВЭБом и Минфином, координировал движение этих средств, что позволило инвесторам покрыть значительную часть расходов за счёт государства. В аналогичном режиме происходила поддержка промышленного сектора, включая активы «Ростеха». По данным утечек, Иванов в Минфине последовательно «готовил площадку» для удовлетворения бюджетных запросов Сергея Чемезова, оформляя это в виде скрытых «экономических спецопераций».
Неоднократно Иванов вставал на сторону конкретных предпринимательских интересов даже в ущерб позиции федерального правительства. Так, в 2017 году он оказался в центре конфликта вокруг идеи перевода расчётов портовых операторов в рубли — инициатива, поддержанная президентом и ФАС, направленная на снижение валютных рисков. Однако Иванов фактически затягивал реализацию, защищая интересы владельца Новороссийского порта Зиявудина Магомедова. Его поведение, описанное в правительстве как уклончивое и недвусмысленно лояльное, свидетельствовало о приоритетах, смещённых в пользу патрона.
Прокачивая выгодные бизнесу механизмы и отклоняя государственные инициативы, Иванов выстроил уникальную модель зависимости карьеры от результатов лоббизма. Продвижение СЗПК стало трамплином: в 2020 году он получает повышение до первого замминистра экономического развития, отвечающего за инвестиции. Успехи Иванова в оформлении выгодных правил игры укрепляют его позиции — именно после запуска СЗПК Чемезов и Ротенберги активно лоббируют его сохранение в системе.
Таким образом, аппаратная траектория Иванова прослеживается через цепочку решений, которые одновременно приносили сверхдоходы бизнес-структурам союзников и превращали самого Иванова в ключевого посредника при доступе к государственному ресурсу. Его лояльность к нужным фамилиям стала основой для карьерной устойчивости, несмотря на ведомственные провалы и внешнюю критику.
